«Пока смотрю на жовто - блакытни прапоры...»

"Как все это кончится – предполагать трудно, но если не думать, а просто верить, то кончится как должно. Пока смотрю на жовто-блакытни прапоры и думаю свою думу".
Ці слова написав Ростислав Завадський у книзі "Своя чужая война". Це щоденник російського офіцера, який брав участь у другій світовій на боці Німеччини. Проживши в окупованому Новомосковську понад 2 тижні, він залишив свої враження у щоденнику. Я б і не знала про це, якби не натрапила у FB на сторінку Igor Lysenko, де автор,  як справжній краєзнавець і хранитель історії свого рідного краю - Новостепанівки, - ділиться з нами  здобутими знаннями, унікальними історіями  і рідкісними світлинами.
"Фермер Придніпров'я" пропонує Вашій увазі матеріал,  наданий у соцмережі  Ігорем Лисенком.   Це, звичайно, про іншу війну на нашій Січеславській землі, вона різниться  загарбниками. Але думка у мене від прочитаного одна. Як мої два діди неспокійно лежать в землі,  пройшовши пекло Фінської і другої Світової, дивляться  на сьогоднішні воєнні жахи Української Вітчизняної,   і душі їх горять від страшного болю. Бо хіба вони, українці з Чаплинки,  воювали за те, щоб онуки і правнуки теж захищалися? Тут можу тільки додати, перефразовуючи Ростислава Завадського: "Дивлюсь на жовто - блакитні прапори,  і думу не думаю, бо знаю,  на ці прапори колись будуть дивитися і мої внуки, і мої правнуки..."
«Воскресенье, 2 ноября 1941 года.
Прибыли в Екатеринослав (Днепропетровск) утром. От вокзала и домов по пути – одни развалины. Заводы взорваны. Главная улица разрушена.
Понедельник, 3 ноября.
Остановились в школе на улице Дзержинского, 29. Грязновато, но есть центральное отопление. Смотрел на дом своей тети, вид паршивый, но цел. Ходил в баню и получил полное удовольствие. Достать что-нибудь в городе невозможно. Познакомился с инженером Мержеевским и был у него в гостях. Надулись чаю с сахаром.
Вторник, 4 ноября.
Написал деткам (прим.: семья эмигрировала в Бельгию). Завтра батальон должен выступать на Ростов. Отдохнуть не дают ни людям, ни лошадям. Сомневаюсь, чтобы они выдержали 300 километров. Только что получил распоряжение выступать сегодня, первый переход 25 километров.
Среда, 5 ноября.
Выступили только сегодня в 6 часов 30 минут. Я должен был ехать на лошади Тайса. Не лошадь, а мастодонт. Взобрался, но  ненадолго, не сумев сбросить меня, она легла на бок и придавила мне ногу. Дальше пришлось продвигаться другим способом, то есть мотоциклетным. В Новомосковске боль в ноге увеличилась настолько, что я еле ползал. Решил пойти к немецкому врачу. После весьма внимательного осмотра моего колена, мне было предложено лечь в госпиталь а 2-3 дня, что и пришлось сделать скрипя сердцем.
Пятница, 7 ноября
Ноге горазда лучше, уже могу сгибать потихоньку в колене. Думаю завтра выписаться, боюсь набраться вшей, которых тут полно. Раненых немцев не моют – лежат грязные много дней. Уборщица Поля по утрам моет мое лицо и руки. Сегодня получил шоколад, в госпитале можно выбирать или шоколад, или папиросы.
Около Новомосковска в лесу хозяйничают партизаны. Интересно как вчера прошел наш головной отряд. Невольно все мысли переносятся в Бельгию, к своим. Все думаю о них и нашем будущем. Теперь, когда лежишь в палате с совершенно чужими людьми, так полно чувствуешь свое одиночество и беспомощность. Куда занесет меня судьба, и что готовит она мне в недалеком будущем. На Господа уповал и уповаю. Он мой помощник и покровитель. Бояться нечего! Детки! Думаете ли Вы обо мне так, как я о Вас?
Рядом положили майора, раненного этой ночью партизанами. Рана – смертельная, в живот. Мучился бедняга здорово, и вскоре отдал Богу душу.
В гости приходил Георгий Васильевич. Сказал, что наш батальон останется в Новомосковске на несколько дней, т.к. дороги непроходимы (скорость продвижения 6 километров за 3 часа). Наверное займемся ловлей партизан.
Суббота, 8 ноября.
Выписался из госпиталя. Нога еще болит, но вечером получил большое духовное облегчение – попал на всенощную в местный собор. Первая служба на родной земле. Не выдержал и заплакал, как маленький ребенок. Смотрели на меня окружающие и дивились, а я молился и плакал.
Стройно пел хор знакомые напевы, и забылось, что находишься в совершенно опустошенном храме с голыми и грязными стенами, на которых лишь виднелись темные пятна следов от висевших когда-то икон. Хорошо служил священник, и горячо молилась серая толпа – большинство женщин.
Воскресенье, 9 ноября
Хотел попасть перед литургией, чтобы отговеть, но задержался и опоздал. В храм попал когда уже шла служба. Народу масса, протиснуться вперед нет возможности. Началось в 8 утра, а в 10 должна быть католическая месса. Простоял еще 2 мессы, на которых присутствовали и православные.
После начался мой молебен, перед чтением Евангелия отец Николай подошел ко мне, поставил на колени и , покрыв епитрахилью, стал читать. После, окропив меня обильно святой водой,  отец Николай пожелал мне благополучия на войне и дома. Присутствующая масса народа была вначале поражена, а после истово молилась вслед за священником.
В 4 часа дня мы еще раз были  в храме на вечерне, если будет время постараюсь зайти к отцу Николаю на квартиру.
Понедельник, 10 ноября.
Уже второй день ночью заморозки и звезды, а днем солнышко светит. Погода чудная. Осмотрел подробнее Новомосковск. Если подчистить и привести в порядок, то будет хорошенький городок. За городком речка с названием Самара. Песчаные берега могут служить отличным пляжем. Не широко, но глубоко. Появилось желание покушать рыбы. Нашел совершенно случайно и купил 6 щук и 6 окуней, которых и съели вечером.
Вторник, 11 ноября
Все еще сидим и ждем, когда подмерзнут дороги. Становится все холоднее, и небо с утра заволокло серыми однотонными тучами. Думаю, что скоро выпадет снег.
Все больше склонен думать, что немцы зарвались, и конец войны здесь будет не такой как предполагали. Как все это кончится – предполагать трудно, но если не думать, а просто верить, то кончится как должно. Пока смотрю на жовто-блакытни прапоры и думаю свою думу."

Четверг, 13 ноября 1941 года.
Зима началась. Сегодня 14 градусов ниже нуля и сильный сквозняк. В батальоне уже два часовых упали от холода. Утешаю бельгийцев, что в прошлом году было – 40. Сейчас сижу в маленькой комнатке, печку натопил до красна, тепло и хорошо, никто не мешает. Делай что хочешь. Георгий Васильевич со своей ротой где-то охраняет колхозы от партизанских набегов. Майор Жакобс сказал, что мы пробудем в Новомосковске еще несколько дней, а потом нас куда-то отправят поездом. Оказывается, что нас сейчас примазали к каким-то панцирным частям. Смех и грех – просто не знают, что с нами делать.
Суббота, 15 ноября
Позавчера принесли одного нашего легионера (Адама). Уйдя три дня тому назад со своим братом на розыски съестного, они блуждали где-то все время, и по закону были причислены к дезертирам. Один не выдержал рисующегося ему страшного будущего и покончил с собой из карабина. Но в приказе было сказано, что произошел несчастный случай.
Пойманных партизан немцы пускают в расход и оставляют напоказ публике. Георгий Васильевич с ротой должен сегодня утром произвести облаву на колхоз с засевшими там партизанами. Жду сведений.
Воскресенье, 16 ноября.
Чудное утро- чудный день. Потеплело, но все-таки морозец есть. Ярко светит холодное солнце и прозрачно голубое небо. Давно не видал такого дня, но даже такой пригожий только минутками заставляет забывать о гнетущем и в голову снова лезут невеселые мысли.
Был на базаре в надежде купить кожух и сапоги, но нет ни того ни другого. Пошел в церковь. Сегодня служил другой священник, старенькийпрестаренький. Мимо нас по дороге все тянутся итальянцы и венгры, домой на Родину. Что это значит? Вчера пал Ленинград – это первая значимая новость за долгое время. Живем как на другой планете – никаких свежих новостей не поступает.
Понедельник, 17 ноября.
С утра и весь день все покрыто инеем. Зимняя сказка началась. Ездил с нарядом по дрова и любовался природой. Как красиво, какие краски! По замерзшей Самаре уже скользят мальчишки, показывая свою удаль и не боясь прорубей.
Вторник, 18 ноября.
Вчера видел первую казацкую сотню, идущую походным порядком из Екатеринослава в Павлоград. Командир почти в немецкой форме, но в белой папахе. Казаки в русских шинелях и в высоких заломленных папахах серо-бежевого цвета.
Наши офицеры и солдаты ходят смотреть и снимать фотографии расстреливаемых партизан и рабочих. Происходит убивство по методу Чрезвычайной Комиссии. Занимаются этим жандармы.
Нашелся один любитель и среди наших легионеров. Утром мать одного из расстрелянных руками разгребала едва засыпанные землей тела и, найдя своего сына, оставила над ним три цветка.
Бедная женщина, бедный 18 лет юноша. Ты погиб так просто – выстрел сзади за ухом и пинок ноги, чтобы свалить тело в яму, которая тебя ждет. Но о тебе останется пам'ять в виде фотографии у одного из любителей сильных ощущений и строителей нового порядка..
Понедельник 24 ноября.
На душе все тяжелее и тревожнее. Тяжелее, потому что больно за народ, тревожнее потому что не знаю, как из этой истории выскочу. Своим поведением и мероприятиями немцы настраивают против себя население. Встречали их как избавителей, не лицемерно. Воевать не хотели, сдавались как могли. А теперь говорят, что при советах жилось лучше. А ведь прошло только 3 месяца, что же будет дальше?!
Происходит грабеж среди белого дня. Многие немецкие солдаты просто забирают, что им понравилось, без всяких денег. Мародерство начинает расцветать махровым цветом. Дома, удобные для немецких заведений, просто забираются, а людям предлагают выкинуться куда хотят. Если немцы не изменятся в отношении к жителям – партизаны получат пополнения и заварится каша»...
Ці фрагменти щоденника російського офіцера Ростислава Завадського часів другої Світової опублікував у FB на своїй сторінці Ігор Лисенко, за що редакція "ФП" висловлює йому свою вдячність.